Три гуны описываются как благость, страсть и невежество. Гуна благости оказывает на нас хорошее воздействие. Когда мы находимся под влиянием гуны благости, то едим пищу в гуне благости, нас привлекает образ жизни в благости. Нас привлекает тишина, очень привлекает природа, нам нравится сесть где-то и ощущать тишину и покой. Нам нравится определённый вид музыки – более спокойная, умиротворяющая, мы больше склонны философствовать – думать о чём-то более возвышенном, а не только о том, что здесь и сейчас: интересно то, как вообще всё устроено – размышления об этом, и так далее.
И в результате такого образа жизни, как правило, тело здорово, потому что это хорошо для тела, ум очень здоров. Мы чувствуем счастье, материальное счастье, но всё равно счастье. Так что очевидно – в этом состоянии находиться хорошо. И так же вместе с этим прилагаются все хорошие качества: честность, правдивость, сострадание, милость, доброта – всевозможные хорошие качества. У нас есть желание помогать другим, отношение служения – всевозможные хорошие качества под влиянием гуны благости. Так что очевидно: это благоприятно.
Гуна страсти. Страстное состояние. Поскольку мы в страсти, мы взбудоражены. Мы всегда пытаемся достичь какой-то цели, пытаемся заполучить больше, у нас большие планы, мы всегда взбираемся по какой-то лестнице успеха, очень-очень заняты наслаждением чувств, чувства очень возбуждены: есть, смотреть, слушать, прикасаться. И олицетворение этого в действии – это половая жизнь: очень важная и большая часть нашей жизни. Мы никогда не удовлетворены, сколько бы у нас ни было, мы хотим больше: у меня есть это, теперь я хочу больше. Дальше что? Получаю это, теперь я хочу следующее – очень возбуждённое состояние. Даже если я следую по кажущемуся духовному пути, цель – достичь большего материального удовольствия. Речь идёт о том, чем я могу насладиться. Я – потребитель. И это очень нежелательная ситуация.
И затем идёт гуна невежества – тамас гуна. Она очень тёмная. Жизнь в этой гуне очень темна. По сути дела, мы невежественны во всем, особенно в том, что касается любого духовного понимания. У нас нет амбиций: лишь бы шло как-нибудь. Она характеризуется большим количеством интоксикаций. «Просто будем пить, спать», – люди в гуне невежества очень много спят.
Люди в гуне невежества не очень-то «ясные», как будто кто-то притушил свет. В гуне благости «свет включён». Если вы на самом деле встречаете кого-нибудь в гуне благости, то можете увидеть ясность. Он заходит в комнату, и вы чувствуете свет, но заходит человек в гуне невежества и – темнота. А если заходит человек в гуне страсти, ты начинаешь чувствовать взвинченность. Он всё время жуёт резинку, говорит, говорит, не может спокойно сидеть. Две минуты посидит в медитации, потом весь уже изводится. Он не может просто сидеть. Смотрит в телефон: кто позвонил, кому позвонить, надо послать сообщение; думает: «Что мне сегодня поесть? Что там в кино?» И ему просто тяжело сидеть в комнате. Ты посмотришь на него и тебе уже трудно.
Так что такие состояния влияют на нас, управляют нами. Они управляют нами. И мы делаем то, что они просят, что они требуют. Поэтому мы беспомощны. И это не лучшее состояние, в котором стоит находиться. Лучше всего находиться в гуне благости, а хуже всего в гуне невежества. В Кали-югу, тот век, в котором мы живём сейчас, гуна благости почти отсутствует. По сути дела, люди, в основном, находятся в гуне страсти и невежества. Таков мир, в котором мы живём. Вы увидите очень небольшое влияние гуны благости. Но она есть. Если мы сознательны, если мы хотим двигаться в этом направлении.
Опять же, образ жизни йоги направлен на то, чтобы поместить нас в гуну благости. Это по-прежнему материальное состояние, оно не духовное, но это уровень, с которого можно отправиться в настоящую духовную жизнь. Так что ведическое общество было устроено таким образом, чтобы переводить людей постепенно из гуны невежества и страсти в гуну благости, а затем в то, что называется чистой благостью, где вообще нет материального влияния.